В статье газете «ВЕДОМОСТИ Урал» Ольга Усова, эксперт-психолог и научный консультант Урало-Сибирской коллегии адвокатов дала комментарии по проблеме: «Любая информация сама по себе нейтральна»

Сексуальная энциклопедия для детей «Как взрослеет мое тело» В. Фадеевой, выпущенная издательством «АСТ»,  наделала много шума —   по факту распространения этого «секс-пособия для детей» возбуждено уголовное дело. По мнению  отдельных представителей общественности,  такие книги вредят детям — растлевают их. 

Насколько реален вред, который приписывают  этой книге   с точки зрения психологии, разъясняет эксперт-психолог, кандидат психологических наук, доцент института  филиала РАНХиГС при Президенте РФ  О.В. Усова.

— Ольга  Валерьевна,  Вы  знакомы с этой книгой — читали, видели  иллюстрации?

О.В. Усова: Да, читала и смотрела ток-шоу с данным автором.

— Той возрастной категории (8-11 лет), которой книга адресована, то, что в ней написано, будет понятно?

О.В. Усова: Думаю, нет. Во-первых,  это выходит за рамки понятийного аппарата  ребёнка 8-11 лет. Во-вторых, эти сведения не имеют для него практической значимости — в этом возрасте дети не могут  реализовать излагаемые в книге  советы и модели поведения. Всё это говорит о том, что автор, работая над книгой, не подстроился под особенности восприятия той возрастной аудитории, для которой он пишет. Вообще во всей этой шумихе лично я вижу банальную PR-акцию. Когда  спровоцирован интерес к  продукту, который этого интереса не заслуживает.  Я бы прежде  поинтересовалась, а сколько экземпляров этой книги продано? Пользовалась она вообще спросом?

— Насколько хорошо дети 8-11 лет воспринимают информацию, которую они могут прочитать?

О.В. Усова: Мои исследования по этому вопросу показывают, что современные дети очень часто не воспринимают написанное слово. Они в большей степени воспринимают информацию в виде картинок и звуков. Причём,  смысл информации, полученной со слуха, до них доходит хуже, чем та информация, которую они видят — на видео, фото. То есть,  у нынешних детей существуют затруднения полноценно получать информацию из книг. Информацию они способны воспринимать как некое быстрое перелистывание образов, которые  затем они, с учётом уровня своего развития, выстраивают  в  ту или иную последовательность. Это особенность современного поколения детей.

— Какие вопросы  обычно ставят перед экспертами-психологами при проведении экспертизы, цель которой, определить наличие/отсутствие вреда от  воздействия  книги, фильма или иного продукта масс-медиа  на несовершеннолетнее лицо?

О.В. Усова: Могу сказать, что на сегодня таких экспертиз практически не заказывают. Об аттестованных экспертах  в данной области речь вообще не идёт.

— Тогда какие вопросы Вы бы поставили  перед экспертом при проведении такой экспертизы?  Представителей фонда «Родительский комитет», в частности, возмутило, что в  книге Фадеевой разъясняется, что такое гомосексуализм, эксгибиционизм. По  их мнению, детям  про это знать нельзя — это их растлит.

О.В. Усова:  Прежде  необходимо выяснить, какова степень воздействия этой книги на  детей 8-11 лет. Для этого эксперт должен придти  к конкретному ребёнку, который читал эту книгу, и спросить: ты знаешь, что такое эксгибиционизм? Либо эксперт должен  опросить  детей  в возрасте от 8 до 11 лет из разных социальных слоёв, разного пола о том же самом.  Сделать  всё это затруднительно, прежде всего, потому, что самого эксперта  могут обвинить в распространении  информации, которая проверяется, как ненадёжная, вредная. То есть,  профессиональные действия эксперта автоматически попадают по уголовную статью.

— Получается, эксперту разумнее и безопаснее отказаться от  проведения экспертизы?

О.В. Усова:   Да. Либо написать: провести данное исследование не представляется возможным. Либо спрашивать  разрешение у родителей на то, чтобы их ребёнок принимал участие в такого рода  исследовании, чтобы они взяли на себя эту ответственность.

— Как называется такая экспертиза?  Она проводится только в связи с совершением преступлений?

О.В. Усова:  Это должна быть комплексная экспертиза. В данном случае с  книгой — психолого-лингвистическая, возможно также необходимо культурологическое исследование. Цель  такой экспертизы — выявить, какие ценностные ориентации  пропагандирует автор в своей книге? Какие смысловые ценности он в неё закладывает, с учётом возраста тех, для кого он пишет. На какие вероятностные последствия от прочтения он рассчитывает  —  на просвещение  или  развращение?  Повторю, как вероятность! Это не значит, что все дети воспримут книгу именно так, как рассчитывает автор. Хочу заметить, что ставить какие-либо  вопросы эксперту будут, скорее всего, не те, кто пытается защитить детей, а те, кто заинтересован обезопасить своё имя и репутацию —  производители и распространители информации. То есть авторы,  издатели, рекламщики, представители СМИ. Если в отношении произведений того или иного автора будут высказаны сомнения в «надёжности» — с точки зрения возможного растлевающего влияния, такие экспертизы и будут заказывать.

— В чём может выражаться  растлевающее влияние на ребёнка продукта масс-медиа? Как это  проявляется в его поведении?

О.В. Усова: Если применительно к теме взаимоотношения полов,  то у ребёнка может сложиться  негативное отношение к противоположному полу, которое помешает ему выстраивать нормальные взаимоотношения  и в будущем создать семью. Например, девочки могут начать думать, что общаться с  мужчинами  в принципе опасно, от них можно ожидать только вреда. А  мальчики — что все девушки  существуют только для удовлетворения сексуальных потребностей мужчин и собственных финансовых потребностей.

— Можно ли  выделить  однозначно и постоянно какие-либо элементы  информации растлевающего характера? Что это за элементы?

О.В. Усова: Любая информация сама по себе нейтральна. Принесёт она вред или пользу — зависит от того, кто эту информацию воспринимает и как он её использует. Например, взять нож:  им можно нарезать хлеб, а можно убить человека. Зависит от того, кто этот нож взял и как он им распорядился.  С информацией также. С ней можно  много чего делать:  проверять, опровергать,  применять. Что  с ней делать —  это  проблема не того, кто эту информацию выдал, а того, кто её воспринимает. Задача родителей в том и состоит, чтобы помочь ребёнку воспринять  и усвоить информацию адекватно.  Кроме того, зачастую любая информация приходит только тогда, когда её  специально ищут. Если  у ребёнка нет потребности в той или иной  информации,  он не станет её искать.  Если же есть, то он выберет самый простой и быстрый способ её найти — через интернет. Когда на один  его запрос одним нажатием кнопки поисковик сразу выдаст несколько вариантов, да ещё с картинками!

— На что должен будет  ссылаться эксперт при трактовке   термина из закона 436-ФЗ «семейные ценности», ведь  ни в одном нормативном акте он не расшифровывается?

О.В. Усова: Любые ценности всегда зависят от возраста участника исследований,  его общего культурного уровня,   его социального положения,  от особенностей  его пола — у мужчин одни семейные ценности, у женщин  — свои. Я бы, прежде всего, отталкивалась  от личности  того, кто подвергся воздействию того или иного продукта масс-медиа. Например,  от личности ребёнка, который читал  книгу Фадеевой. Если это невозможно (нет детей, которые  её читали), то, чтобы понять,  как эта книга воспринимается 8-11 летними, специалист-психолог может  опереться на результаты исследований по этому вопросу именно среди данной возрастной категории.  Вот только таких исследований у нас в стране, к сожалению, не проводится. Либо результаты этих исследований не обнародуются. Не зная особенностей личности конкретного  ребёнка, который подвергся воздействию исследуемой книги,  определить степень  её воздействия на детскую психику психологу просто невозможно. Результаты  такой экспертизы не будут достоверными.

— С 1 сентября российские телеканалы стали маркировать свои программы графическими  знаками «18+, 16+, 12+ », которые  предупреждают, для какого возраста предназначены  эти программы. Этого достаточно, чтобы защитить детей?  Как реагируют  дети этих возрастных категорий на запреты?

О.В. Усова: С 10-12 лет любые запреты только провоцируют интерес и желание их нарушить. Если раньше ребёнок мог и не обратить внимание на какую-то передачу, то теперь, заметив на ней знак: «16+», он  во что бы то ни стало,  её  досмотрит, даже если ему  она и не интересна, и  спать хочется. А вдруг там в конце чего-то «такое» будет? Ведь по логике подростка не может быть неинтересно, если запрещают. И чем  больше запрещают, тем сильнее желание нарушить запрет назло. Могу сказать, что с точки зрения подростковой психики  метки «16+»  и т.п. искусственно провоцируют интерес детей как раз к тем самым сведениям, от которых закон № 436-ФЗ  хотел бы  их оградить.

— Принятие закона  N 436-ФЗ поспособствует развитию правосознания производителей информации  —  СМИ и пр. информационщиков? Какие возможности этот закон дал стражам порядка, которых у них раньше не было?

О.В. Усова:  По части возможностей, думаю, ничем новым он их не снабдил.  Разумеется,  понятна обеспокоенность наших депутатов вопросами нравственного воспитания подрастающего поколения. Можно, конечно, запретить что угодно. Но само явление, о котором запрещают говорить, от этого не исчезнет.   И потребность говорить о нём  останется. Если вы что-то запрещаете, надо заполнить эту нишу чем-то другим. Но взамен  никто ничего пока не предложил. Между тем, действующий в  психологии  Л. Фестингера (закон когнитивного диссонанса)  доказывает, что наиболее полезной для человека является не  позитивная информация, которая подтверждает его представления о  картине мира, а, как раз-таки, информация негативная, которая эти представления опровергает.  Потому что негативная информация заставляет человека задуматься: а  как  эту информацию вписать в его представления о мире? То есть,  именно негативная информация развивает наше сознание — заставляет  нас думать, рассуждать логически. Поэтому   уберегать от неё,   значит  лишать возможности развиваться.  Попытка оградить взрослеющих детей от опыта, пусть даже негативного, означает, желание сделать их зависимыми от чужого мнения и, как следствие, легко управляемыми.  Потому что тот, кто не умеет сам  отсортировывать информацию, всегда нуждается в неком авторитете, который за него знает «как лучше».

— Какими мотивами, с точки зрения психологии, руководствуются те, кто   призывает запретить  для открытого доступа  те или иные книги, фильмы и т.п.?

О.В. Усова:  Мотив очень простой — жажда власти, жажда контроля, а также  жажда внимания.  Чтобы что-то запрещать, надо сначала определиться, а чем это запрещаемое мерить? Ведь сейчас у  нас нет ни методик, ни эмпирических  исследований в этой области,  не выяснено даже, а насколько эта проблема  вообще актуальна.